Н.В. Вехов
У поморов Терского берега, в древней Варзуге
В сложившейся в XII-XVI веках области Русского Севера, именуемой Поморьем, по своему положению и значению в рыбопромысловой деятельности северян несомненно выделялась Варзужская волость, этакий столичный регион Терского берега. Терский берег не только географическое понятие, но ещё и область Поморья, протянувшаяся от устья реки Поноя, что находится на востоке Кольского полуострова, почти до Умбы, крупной реки на его южной стороне. Самое полное описание этой области Поморья мы находим у писателя С.В. Максимова, в 1856 г., принявшем участие в беспримерной экспедиции, организованной русским правительством в приморские области империи с целью изучения быта и занятий местного населения. Именно жителей таких приморских областей, а одной из них было Беломорье, государство хотело привлечь на службу в морской флот, ибо после Крымской войны, где на боевых кораблях в качестве матросов использовали жителей центральной России, требовались знания морского дела.
В XII-XIII вв. вышедшие на берега Белого моря передовики новгородских княжеских дружин встретили в будущей Терской области и других регионах Поморья, казалось бы, несметные, безбрежными богатства. Богатые сальным зверем (моржами, тюленями), рыбой (морской и речной) и пушниной (песцом, северным оленем, белкой и др.) прилегающие акватории Белого моря и суша этой и других частей Кольского полуострова на несколько столетий стали ближайшими к столице источником поставки на царский стол и для придворной знати, промышленных людей и городского населения не только предметов роскоши (речного жемчуга, пушнины, меха, моржового клыка), но и сырья, необходимого для производства кожаной обуви, ворвани, жира и т.д.
В Варзужской волости, той части завоёванной новгородцами неведомой области Трё (позднее её назвали Русской Лапландией, а уже в XIX в. – Кольским полуостровом), населённой лопарями и саамами и принадлежащей «мурманам»-норманнам, находились главные рыбные ловища – сёмужьи запасы. Здесь же располагалась и главная на всём протяжении Севера от норвежской границы до Урала сёмужья река - Варзуга. Она была известна русским ещё в самом начале освоения природных богатств Русского Севера. Так, в Первой Новгородской летописи упоминается погибший в Липецкой битве близ Суздаля в 1216 году «терский данник», сборщик дани с жителей Терского берега. Через сто-двести лет после открытия Трё новгородцы совершали сюда поездки только с целью сбора дани с саамов и лопарей в пользу новгородской казны и производства здесь сезонных промыслов в местах богатых птицей и рыбой. Селится постоянно они пока опасались; ещё частыми были набеги враждебных шаек скандинавских грабителей, норманнов, нападавших на русские станы и промысловые селения, захватывающих часть добычи.
Лишь после того, как враждебные скандинавы утихомирились, с середины XV века на Терском берегу стали постоянно селиться русские крестьяне. Среди прочих для поселения в новооткрытых землях мест выходцы из Новгорода выбрали себе и реку Варзугу. Обследовав её нижнее течение, они нашли тут великолепное, самой природой дарованное укреплённое место, - расширение в долине реки, отстоящее от моря и устья почти на 30 километров и защищённое от подхода сюда вражеских судов целым каскадом непроходимых в течение всего года порогов. Уже в писцовых грамотах 1466-1470 гг. древний летописец упоминает и о русских рыболовных участках, тонях, - «тоня Каменная», «тоня Точильный ручей» и другие; их владельцами были тоже наши предки - Тимофей Ермолинич, Фёдор Иванович и другие. Некоторые хозяева промысловых угодий имели и «отчины» - участки, доставшиеся по наследству от отцов. Вблизи Варзуги образовалась целая волость - Варзужская, а земельные владения варзужан простирались вдоль морского берега более чем на 220 вёрст - от реки Оленицы, пограничной с соседней Умбской волостью, до реки Пялицы, до границы с Терской лопью. В глубь же Кольского полуострова варзужане завладели землями, удалёнными от берега моря на 60-80 километров. На этой территории находились и крупные промысловые озёра - Бабозеро, Сергозеро, два Ондомоозера и громадные лесные угодья, богатые оленьи пастбища на вараках. За несколько столетий, прошедших после заселения этого края русскими, на главной сёмужьей реке Севера образовался крупный очаг сёмужьего промысла.
Мне посчастливилось два раза, в 2002 и 2004 гг., посетить этот удивительный район древнего Поморья. Всякий раз приезжая в такой уголок России, хочется отыскать в отечественной литературе сведения, позволяющие как можно глубже понять историю покорения и освоения окраин страны, познакомиться с занятиями и бытом местного населения.
Такого рода энциклопедические сведения я нашёл в книге писателя-путешественника С.В. Максимова, побывавшего здесь более 150 лет назад, в самый расцвет поморской культуры. Его меткие характеристики вряд ли заменит даже перо нашего современника. Посудите сами. Вот, например, как образно он записал свои впечатления от встречи с Терским берегом. «Теми же высокими гранитными скалами, до 25 и 30 сажен высотою, как Мурманский и карельский берега, начинается и Терский берег от Святого Носа. Таким же гранитным утёсом кончается он в вершине Кандалакшского залива. Вырытые тундрой, с вечным снегом в оврагах, тёмно-красноватые горы тянутся до реки Поной, за изгибами которого разбросано первое скление Терского берега – село Поной, с деревянной церковью, с 20 домами, с таким же количеством обитателей и с забором для сёмги, выстроенным поперёк порожистой, глубокой реки. Тою же тундрою и беловатым ягелем – оленьим мхом – выкрыты горы и прибрежные скалы на дальнейшем протяжении до реки Пулонги.По мере приближения к реке Пулонге местность переходит в реденьки, невысокий сосновый и берёзовый лес. Около Пулонги начинаются уже песчаные осыпи и кое-где глинистые, прикрутости, которые при устье самой большой из рек Терского берега – Варзуги – являются сплошным песчаным полем. Пять селений приютилось на всём этом бесприветном протяжении Терского берега, до устья реки Варзуги, при устьях маленьких речек, на береговых прикрутостях. Во всех этих селениях можно видеть деревянные часовни, в редком церковь. Таковы Пялица (20 дворов), Чапома (22), Стрельна (4), Тетрина (30) и Чаваньга (13)». Следуя на карбасе из Колы ко входу в Кандалакшский залив, Сергею Васильевичу вдруг отрылось устье реки Варзуги, а с ним - и село Кузомень, которое выстроилось «в шести верстах от устья и в двух верстах от моря. Ландшафт этой части Терского берега становился заметно веселее, чем северные безлесные пространства, - мелькали леса на горизонте, леса тянулись и «за селением поберегу реки, на которой качаются на якоре суда; несколько других белеют парусами. Море на этот раз отдает взводнем и валит на берег одну за другой пенистые, неугомонные волны. Самое селение кажется довольно большим и выстроенным как будто недавно. Дома его глядят чисто, приветливо: все почти они выкрыты тёсом; редкие, словно бани, врыты до половины в землю. <> В Кузомени глубокий, летучий песок кругом, и тот же песок между домами. Кончаясь на этом берегу реки, он опять начинается в другом и идет бесплодною степью всё дальше и больше в ближнюю лапландскую тундру. Как чёрные, непроглядные точки видятся на этом песке ближние к морю промысловые избушки, салотопенные амбары, как и вообще во всех других приморских деревнях Терского берега. Кузомень отличается от них только тою заветною особенностью, что в ней не встретишь ни единой собаки, тогда как огромные, жёлтые животные эти стадами наполняют все другие поморские селения». Это был фасад Варзужской волости.
Выше Кузомени, в 18 верстах от устья реки, лежало «людное и богатое село Варзуга, одно из самых первых поселений русских со времён новгородцев по Терскому берегу». Оно заняло чуть ли не единственное на всём протяжении варзужской долины расширение, где перед резким поворотом русла влево пологие увалы вдруг отступили на километр-другой с каждого берега. Но проехать к нему водой С.В. Максимову, да и всем его предшественникам и последователям, оказалось невозможно: сначала нужно было плыть «на карбасе до того места, которое зовётся ямой», а выше лежал главный сторожевой рубеж на Варзуге - 8-километровый участок из порогов Морского, Клетного, Койтугова и Собачьего. Отсюда, от «ямы» нужно было уже идти пешком, узкой тропинкой по песчаным холмам, между чахлыми деревьями и сцепившимся можжевельником, по болотам. Следуя тропой варзужанина, С.В. Максимову «за полторы версты, с последней песчаной горы, показалось, наконец, и самоё село, разбросанное двумя порядками по обоим сторонам реки Варзуги. виднелись две высокие, почерневшие от времени церкви, одна на правом, другая на левом берегу: одна посвящена имени святого Ильи, другая имени святых апостолов Петра и Павла». Варзуга была своеобразной столицей, центром всего Терского берега. Сюда, особенно в конце августа, когда шла сёмга, собирались и лопари для продажи рыбы, и торговцы - кемляне и аргангелогородцы – для закупки «сёмги, единственного продукта, от которого живёт всё население Терского берега».
Здесь, в Варзуге, в одном из главных центров сёмужьего беломорского промысла был и один из крупнейших на Русском Севере забор. Сёмужий забор - это сооружение из кольев, прутьев, сетей и верш, устроенное поперёк реки для лова сёмги. «Беломорская сёмга после полярного переселения и путешествий по прибрежьям Мурманского берега, Новой Земли, по берегам Норвегии до крайних южных пределов последней, по всем порожистым, самым дальним рекам Белого моря: Двине, Мезени, Онеге, Кеми, преимущественно и несравненно в большем числе расплывается по рекам ближайшего к океану Терского берегу. Лучшим способом для этой цели тезумцы издавна, из тёмных и дальних исторических времён, почитают заборы». Идущая на нерест рыба натыкалась на непреодолимое препятствие и искала в нём проходы, где промышленники искусно маскировали ловушки для сёмги. Забором ловили преимущественно летом, когда шёл «особый сорт сёмги - межень (от меженное – летнее время) или межонка, доходящая весом от 1 до 3½ фунтов, не так жирная и вкусная, как осень, которая начинает идти осенью, с первых чисел августа месяца. Сёмга осень имеет уже значительно более нежное и ярко-красное мясо, а весом доходит от 6 до 10 и даже гораздо более фунтов». Заборы - сооружения многолетние, хотя и разрушались весной в паводок, когда бурные потоки смывали всё на своём пути. Их ремонтировали снова и опять ловили сёмгу. Другой старинной снастью ловли сёмги был «поезд» и своеобразный способ её добычи – «поездование». Этот способ состоял в следующем. Вдоль берега реки, выстроившись в ряд, двигались все имевшиеся в наличии у варзужан лодки, иной раз их число доходило до 70-80 одновременно, а рыбаки, по два человека в лодке, тянули сразу до 40 сетей. На речных и морских тонях сёмгу ловили и с помощью ставных снастей, сетей, - гарв и неводов.
С самого начала существования русских селений на Терском берегу в числе основных занятий его жителей был и жемчужный промысел. У широко распространённого в реках Кольского полуострова и Карелии двустворчатого моллюска, пресноводной жемчужницы, из-за попадания под мантию частичек песка на раковинах образовывались выросты перламутрового слоя, известные как пресноводный жемчуг. Этот вид промысловой деятельности был очень трудоёмким; ведь для того, чтобы найти одну пригодную для продажи жемчужину нужно было проверить не одну тысячу, а то и десятки тысяч, моллюсков. Поэтому на первых порах весь «улов жемчуголовов» шёл только на продажу, его везли на ярмарки в обжитые районы Руси. Сначала достигающие в диаметре иногда и одного сантиметра жемчужины были предметом особого спроса у знати, бояр, князей и торговцев. Когда же на Севере появились и свои зажиточные люди, жемчуг стал сбываться и здесь. Жемчугом расшивали все праздничные наряды поморки - свадебные платья и головные уборы, кокошники и другие предметы женского туалета. В конце XIX века хорошие жемчужины стоили от 6 до 15 рублей серебром. «Ни одно украшение не обходилось без жемчуга» - так высоко отзывался о нём академик А.Е. Ферсман. По его же данным промыслом жемчуга на Русском Севере занимались ещё и в начале XX века, а в «1913 году жители села Варзуги на Терском берегу Кольского полуострова выручили 10-13 тысяч рублей от продажи добытого жемчуга», сумма по тем временам огромная.
Принимали участие варзужане и в таком ныне экзотическом виде промысловой деятельности, как «торосовый бой» тюленей, - добыче тюленей на устраиваемых животными залёжках на льдах. Обычно на подобные промыслы жители Варзуги и Варзужской волости отправлялись весной, в марте-апреле. Основными районами этого промысла была юго-восточная оконечность Кольского полуострова, куда зверобои выходили ещё по снегу. Но не только близлежащими к Варзуге районами ограничивались промыслы её жителей. Предприимчивые терские поморы были одними из тех, кто первым проник на Мурманский берег, организуя тут сезонные промыслы рыбы и морского зверя. Они же одними из первых освоили и тресковый промысел на Мурмане. Так, житель Варзуги Онцифер Кулик в 1547 году уже имел на Мурмане своё «угодье» (промысловый стан). В XVI веке волость Варзуга считалась уже большим поселением и делилась на две стороны; название одной из них - Двинская - ясно указывала на связь с Двинской землёй. Между волостями Варзугой и соседней с ней Умбой в это время не было никаких поселений, кроме «живущих тонь», принадлежащих Соловецкому монастырю. Граница между волостями проходила по реке Оленице. «Половина речки Оленицы варзужских жильцов, а другая половина уньбских (умбских; жителей селения Умба. - Н. Вехов) жильцов». Морские тони варзужских крестьян располагались непрерывно до реки Чаваньги.
Семужий промысел в том виде, в каком он формировался не один век, как традиционный для поморов вид деятельности дожил лишь до начала XX столетия, до тех пор, пока в 1920-ых годах в эпоху индустриализации этот самобытный край не попал под молох преобразований. Настали такие времена, когда на смену веками устоявшимся промысловым приёмам пришли промышленные методы добычи рыбы, а при них подобного старине поголовья семужьих стад не стало. И даже сейчас, на рубеже XX и XXI столетий, за каждую рыбину идёт настоящая охота. Нынче в Варзуге, хотя она и объявлена заповедной рекой, былое поголовье сёмги не восстановилось. Видимо, за прошедший почти вековой период серьёзно изменились и экологические условия в Белом море, откуда рыба идёт на нерест в верховья реки и её притоки. Сейчас река открыта только для лицензионного лова, разрешение на который можно приобрести в селе у директора местного рыбохозяйственного объединения. Да и само население этого некогда рыбного края сильно изменилось. Рыба уже не кормит селян, и они вынуждены заниматься несвойственным им делом. Например, среди жителей Варзуги сейчас распространён такой вид бизнеса как «гостиничный»; отремонтированные и приведённые в порядок жилища они сдают приезжим рыбакам или туристам.
Несмотря на бурную историю XX века, которая ввергла жителей этого уголка Поморья в круговорот событий, удивительная по красоте река Варзуга продолжает катить свои бурные воды в Белое море, а ближе к осени вверх, против течения норовистой реки упорно движутся на нерест семужьи стаи. Да и на речном дне, среди песка и камней нет-нет да и мелькнёт торчащая раковина жемчужницы. Побродив по окрестностям этой, некогда столичной волости одного из берегов Поморья, Терского, я был рад, что пороги и огромные перекаты, обширные плёсы и резкие изгибы-повороты, живописно уходящие под самый горизонт поросшие хвойным лесом увалы, чистейший воздух, напоенный ароматом хвои, усыпанные черникой и брусникой окрестные леса и множество других прелестей, которые можно найти разве что в такой глуши, как и столетия назад, продолжают радовать путешественников и всякого любознательного, кому удаётся добраться сюда. Хотя и глушью это место на карте Поморья назвать нельзя. От крупного города и железнодорожной станции сюда ведёт сначала асфальтированная, а затем - гравийная дорога. Так что за каких-нибудь три-четыре часа, а если повезёт и быстрее, до Варзуги можно доехать на комфортабельном авто. Желающие посетить этот уголок Русского Севера не пожалеют и этих почти 250 километров пути. Ведь дорога постоянно ныряет с горы на гору, ровной стрелой пронзает северную тайгу, а за Умбой и вовсе выскакивает на берег моря и почти час можно любоваться открывающимися с правой стороны приморскими ландшафтами Беломорья, по пути проезжая через другие старинные деревни некогда процветавшего поморского этноса.
